Автор — Анастасия Рубцова:
«Я довольно консервативна. Моя любовь с детства — мультфильмы Диснея. Желательно про принцесс. Все эти Красавицы и Чудовища, Жасмин и Алладины, Спящие красавицы, Рапунцель и Снежные королевы. Я могу их вечно пересматривать, потому что, во-первых, их самоочевидные хэппи энды далеко не очевидны, и во-вторых, они постоянно подбрасывают новые осмысления. Вы можете, конечно, сказать, что кому и рулон туалетной бумаги подбрасывает трактовки.
Но.
Взять хотя бы «Холодное сердце», мы с ребенком уже смотрели его раза четыре. И еще будем, да. Вы не смотрели? Обязательно посмотрите. Многие ошибочно считают, что это мультик про оленя. А вот и неправда. У него есть внешний смысл, первым делом приходящий в голову — две сестрички, Эльза и Анна, одна травматик, вторая полна жизнелюбия и оптимизма, одна мрачно заперлась в келье своего параноидно-шизоидного мирка, вторая жаждет петь и плясать. Столкновение интересов, катастрофа, и вот наконец любовь одной помогает другой выйти из сумрака.
Интересно, что «поцелуем любви» — там половина мультфильма вертится вокруг этого «поцелуя любви» — оказывается поцелуй между сестрами, а не между мужчиной и женщиной. И даже не между матерью и ребенком. Это для Диснея революционно. Ну что ж, подумала я, может, это про традиционные семейные ценности. Или про современный нарциссический мир. Потом пересмотрела еще пару раз. И догадалась, что из двух сестер травматик — как раз Анна. Травматическое воспоминание о том, как ее в детстве ранило льдинкой, надежно вытеснено. Заперто в отдельную комнату вместе с сестрой Эльзой. И это, собственно, не два отдельных человека, а один, разорванный надвое. Потому что маленькому ребенку совершенно невозможно пережить это ощущение – что ранил самый близкий человек, тот, кому ты доверял.
Например, в случае родительской жестокости, насилия или инцеста. Или развода родителей. Тогда психика решает, что ни-че-го об этом знать не будет. Все чувства и воспоминания сотрет напрочь. Так человек взрослеет («За окном опять сугробы, а у меня велосипед!»), ничего внешне не зная о причиненной ему боли, об отсутствующем куске себя, и в какой-то момент обнаруживает себя над бездной. Потому что ему, с одной стороны, хочется к людям, резвиться и прыгать, а в реальности он все время возвращается на круг одиночества, надрыва и смертной тоски. К тому же та, вторая, вытесненная и неосознанная часть (которая «Эльза»), несет огромный заряд вины. За что вины – нужно разбираться, в каждом случае это преломляется индивидуально, но вина есть практически всегда. Вина, злость и ужас, что если эта злость вырвется наружу — тут огогооооо что будет! Ни в какой келье бессознательного этот взрывной коктейль, конечно, не запрешь. И он может фонтанировать по-разному: например, в виде панических атак. Или в виде постыдных и совершенно непредсказуемых конфузов в обществе. Буквально «на пустом месте». Пьяных истерик, танцев на столе, промискуитета.
Да мало ли.
С другой стороны, та часть, которая невинна (Анна), выглядит уж слишком невинной, неискушенной и беспомощной. Готовой к тому, чтобы ее использовал каждый встречный-поперечный. И каждый встречный, конечно, использует – в мультфильме это принц Ханс. Потому что и волшебная сила, и агрессия, без которой не защитишь себя, и ощущение своей «королевской истинной сущности», то есть, попросту говоря, человеческого достоинства — все надежно заперто в келье и хорошенько настояно на ужасе и вине. На вине ужаса. Потом Анна до такой степени увлекается своей ролью жертвы, наивной дурочки, что готова прыгнуть в какую-то невооруженным глазом заметную пропасть. А именно – выйти замуж за первого встречного. По собственной воле.
И тут происходит нечто любопытное и непредсказуемое — разрушительная агрессия вырывается наружу. Импульс был благой — защитить себя. Но почему-то выжжено все на несколько гектаров вокруг, и «дом за окном разрушил тоже я?».
Однако это, парадоксальным образом, уже шаг к себе. Хоть он и выглядит, как вихрь разрушения и дьявольский ад. Хоть в этот момент та травмированная часть, которая вырвалась наконец из кельи, хочет быть одна и только одна. Кажется, что в одиночестве не больно, а с людьми больно почти всегда.
Дальше, понятно, происходит трансформация главных героинь, которые суть одно. Они даже в мультфильме сестры, Анна и Эльза, то есть две половинки, связанные кровным родством. Этим двум половинкам предстоит друг с другом как минимум познакомиться. И научиться использовать «волшебную силу» агрессии во благо, не скатываясь каждый раз в аутоагрессию. Вообще это прекрасный мультик про аутоагрессию. Там есть великолепный эпизод, когда Эльза стоит в своем ледяном дворце и видит, как ледяные шипы вырастают из стен, угрожая проткнуть ее саму. И когда она направляет ледяное оружие на сестру Анну — это тоже акт агрессии против самой себя. И когда она замораживает целый город вокруг — метафора, конечно, но травматики часто под девизом «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем» — камня на камне не оставляют от своей семьи. От своей жизни. Это очень понятное желание отплатить и отомстить, но бродить потом по пепелищу очень грустно.
А в мультфильме про холодное сердце нас ждет новый поворот. В какой-то момент аутоагрессия начинает угрожать жизни. Буквально. Такое и в реальности случается — это может быть бессознательно сконструированная ситуация, опасная, убийственная, разрушительная. Затяжная мучительная депрессия? Попытка суицида? Гоночный мотоцикл? Экстремальные виды спорта без страховки? Авария? Жестокие побои от ревнивого мужа? Ну, в общем, что-то прямо красивое, что заставляет ощутить смерть, наступающую на пятки. И наша героиня пугается наконец всерьез. И начинает судорожно искать «поцелуй любви» — естественно, искать снаружи, потому что ей пока не приходит в голову, что главный источник любви внутри. Главная любовь в нашей жизни – это любовь Супер-Эго, как писал Фрейд. Да и не так уж много любви поначалу можно выжать из этого поврежденного источника. В общем, Анна обманывается дважды — первый раз находит откровенного мудака, который вообще ее не любит, второй раз пытается использовать того, кто ее любит, как целебную травку, при том, что сама-то она даже не уверена в своих чувствах к нему. Но тут интуиция ее все-таки приводит на ледяное плато, где единственный шанс остаться в живых — это получить поцелуй любви от своей второй внутренней части, от своей отщепленной половинки, тоже измученной.
Стать цельной. Потому что цельность и исцеление — суть вещи однокоренные, и это единственное спасение травматика».
Источник —